Участковый Анискин. С теплотой вспоминает популярного киногероя 70-х старшее поколение. Будучи сам из народа, участковый из «Деревенского детектива» умел ладить с людьми, найти подход к каждому. Благодаря настойчивости и ответственности, неординарности мышления знаменитому Анискину удавалось раскрыть самое запутанное преступление.

Давно хотелось познакомиться с сегодняшним Анискиным. Наконец, мне удалось не просто пообщаться, а на деле узнать, каков он в работе.

Участковый кинешемской «Рублевки»

– Знакомьтесь, Алексей Леонидович Хрулев, – представили мне высокого молодого человека, когда я напросилась поучаствовать в очередном рейде по городу. Новая полицейская форма, начищенные до блеска ботинки придавали ему строгость и представительность.

– Сначала на «Вторую фабрику» съездим, навестим одну дамочку, которая никак не хочет по повестке к нам прийти, а потом участок обойдем, – сообщает участковый.
Садимся в огромный внедорожник.

– УАЗ «Патриот». Отец дал поездить, – опередил мой вопрос Алексей. – Без машины на нашей работе нелегко.

– Не думал, что в органах буду работать, – начинает рассказ офицер. – Отец настоял. В юности хотел быть военным и почему-то мечтал закончить артиллерийское училище. Приятель отца посоветовал меня в милицию направить. После учебы в Белгородском юридическом институте долго работал в уголовном розыске. В 2012 году предложили стать участковым. Здесь же, на своем участке квартиру снял. Удобно. Все под контролем. Кстати, супруга моя тоже в полиции служит – инспектор по административному надзору. Прошлый год служил четыре месяца в Северной Осетии, получил статус ветерана боевых действий, – рассказал о себе Алексей Хрулев.

– Участок у меня проблемный, – продолжает капитан полиции. – Поселок Рубленый с прилегающими к нему улицами. Жилье на Рубленом низкого уровня. Из ветхих двухэтажных домов граждане стараются уехать, как только появляется возможность. А освободившуюся квартиру занимают в основном неблагополучные люди. Вообще в Кинешме два района, куда переселяют спившихся граждан: это наша «Рублевка» и улица Веснина в «Озерках».

Всю дорогу Алексей рассказывает о своей работе, людях, проблемах:

– Зачастую жители обращаются с необычными вопросами, в которых я могу им помочь только советом и консультацией. Например, по поводу коммунальных платежей. Гражданин возмущается, что пять месяцев живет в деревне, возвращается, а у него счета на оплату шести кубов воды в графе «Общедомовые нужды». Просит справку дать, что его в городе не было.

Много обращений из-за нападений бродячих собак, прикормленных жителями частного сектора. Очень часто бездомные псы хватают за сумки и одежду. Потерпевшие считают, что отлавливать их должен именно участковый.

Даже благоустройством района занимаюсь. Как-то посодействовал, чтобы на одной из улиц Рубленого освещение появилось.

Конечно, стараюсь многим помогать, но всем мил не будешь. Обижаются на меня, если отказываю. Например, просят присутствовать при передаче денег соседям. Объясняю, что участковый не может быть гарантом правовых отношений. Бывает, просят помощи заставить квартиранта отдать долг за квартиру. Это вообще перебор.

Временно одинокая

За разговорами время в пути проходит незаметно. Останавливаемся на одной из улиц «Второй фабрики». Заходим в частный двор с добротным домом. Хозяева не отвечают, из-за двери доносится собачий лай. Наконец появляются сигналы присутствия людей. Нетрезвый женский голос, узнав о нежданных гостях, просит чуть подождать, чтобы одеться. Ждем еще минут пять.

Очень пьяная, худая и бледная молодая женщина с грязными волосами сидит на диване, прикрывая бордовый синяк на переносице.

– И давно вы в таком состоянии находитесь? – спрашивает участковый.

В бормотаниях удается разобрать, что недавно пришла из гостей, что муж в Москве на работе, а детей бог пока не дал, что работу найти не удается, и заканчивает неожиданным возмущением: «Да что же вы цепляетесь, у меня же дома чисто».

Действительно, в комнате и на кухне безупречный порядок. Рассматриваю фотографии на комоде. Счастливая и красивая молодая пара. Девушку на снимке не узнать. То ли времени много прошло, то ли алкоголь так внешность безобразит. Участковый беседует с дамочкой о вреде пьянства, а уходя, оставляет записку «на память», что ее ждет следователь для допроса по совершенной ею краже.

Бабушкин любимчик

Парню тридцать. Не работает. Немного выпивает. Часто совершает административные правонарушения, штрафы не платит. Цель следующего визита – привести в отделение этого злостного уклониста.
Дверь открывают опередившие нас сотрудники патрульно-постовой службы. Увидев участкового, бабушка просит заступиться:

– Они моего внука собираются в полицию забрать. Ему же нельзя: приступ может начаться.

Почувствовав, что поддержки в этот раз не будет, бабушка начинает показывать медицинское заключение. Внучок-переросток, не выказывая волнения, с сигаретой удаляется в кухню и закрывает дверь.

– Что же за несправедливость – то какая? – причитает пожилая женщина. – Когда несколько лет назад его машина сшибла, так никто не смог виновника аварии найти. Из-за этого парень эпилептиком стал. А тут из-за каких-то пятисот рублей мальчика моего на ночь закроют.

Долгие, терпеливые объяснения, почему необходимо доставить внука в отделение, успехом не увенчались. Добрая женщина волнительно, но без истерик уговаривала не забирать парня:

– Мать из Москвы едет, товар везет, ночью встретить ее некому будет. А штраф мы заплатим. Он горемычный на работу устроиться не может, а инвалидность получать отказывается, говорит, что стыдно ему, молодому.

Излив душу, бабушка вздыхает и идет собирать вещи любимому внуку.

– Мы полчаса уговаривали, и ни в какую, а Хрулев за десять минут бабушку убедил, – удивляются полицейские.

Отец и сын: «счастливы вместе»

Поднимаемся на второй этаж деревянного двухэтажного дома. На звонки в дверь никто не отвечает. На выходе из подъезда нас окрикивает мужчина, высунувшийся из окна:

– Дома они, спят. Заходите, я вам открою.

Проходим в общий коридор коммунальной квартиры. Стучим в обшарпанную дверь. Та сама открывается. Включаем свет, и перед нами – спившийся мужичок с темным сморщенным лицом.

– Сына твоего условно осужденного пришли проверять, – сообщает участковый.

В комнате на тумбочке стоят два ламповых телевизора, вдоль стен – два серванта, сквозь затуманенные стекла которых видны посуда и несколько ярких поздравительных открыток. Рядом – старый велосипед. Центр комнаты занимает полированный стол, на котором прикрытая тарелкой обугленная кастрюлька. В другой комнате работающий телевизор позволяет увидеть силуэт спящего человека, закинувшего ноги на подушки. Бутылки с пивом, булка в полиэтиленовом пакете, недопитый стакан молока…

– Давненько вас не видел, – садится за стол Алексей. – Как живете? Чем сын занимается?

Пьяным хриплым голосом хозяин рассказывает, что его 23-летний сынок – молодец. Дома пол моет, в магазин ходит.

Пока участковый составляет протокол, в комнату заходит молодой человек, протирающий заспанные глаза. Его ответы такие же никчемные, как и отца: не работает, выпивает. Туберкулез вроде бы подлечил. Отмечаться ходит.

Неприятные запахи комнаты и отборный мат, сопровождающий беседу, вынуждают меня выйти в прихожую. Сталкиваюсь с уже знакомым, вполне приличным мужчиной. От мыслей о соседстве с вечно пьяными передергиваюсь:

– Как вы с ними живете? – предлагаю поделиться о наболевшем.

Мужчина вздыхает:

– Ужас. Как деньги получают, так недели две лопают. Мы с супругой живем здесь с 90-х годов. Эту квартиру временно дали, а так вышло, что постоянным нашим пристанищем стала. Куда нам, пенсионерам, деться? Хорошо, что общий только туалет. С вечно пьяными соседями мы смирились. Нас они не обижают, надоедают только, да ходят туда-сюда. Невыносимо становится, когда друзья-собутыльники приходят.

На выходе из квартиры на моем пути возникает пьяный сосед:

– Выпить хочешь? Пойдем, налью.

Получив отказ, удивленно пожимает плечами и оправдывается:

– Я просто угостить хотел.
***
За этот вечер мы несколько раз обошли Рубленый и прилегающие к нему улицы. Самые разные подъезды: чистые и не очень, а то и совсем запущенные, с обшарпанными стенами, паутиной и резким неприятным запахом. Так и жители разные: вежливые и грубоватые, уставшие и подвыпившие, неряшливые и опрятные. Но все живут скромно и имеют много своих проблем и забот.

– К каждому подход нужен свой, – неоднократно произносил фразу Алексей Хрулев.

Более десятка раз он повторял своим подопечным: «спасибо», «извините за вечерний визит», «всего доброго». Даже с теми, кто без ругани общаться не мог, он обходился довольно вежливо, давая нравоучения легко, словно малым детям. Некоторым был готов оплатить проезд, если нужно было явиться в полицию.

– Бывает такое, что и на проезд у людей денег нет. Разное у всех положение, – объяснил он.

А еще много говорил о своем ребенке. Вздыхал, что мало времени остается для семьи.
Весенний вечер становился все холоднее. Одиннадцатый час. Темно, скользко и очень грязно. Усталость ощущалась во всем теле. Мои бодрые расспросы сменились грустным поддакиванием.

Входим в последний подъезд. Взгляд цепляется за мою сильно испачканную обувь: распутица – что делать… и останавливается на черных ботинках капитана полиции, таких же начищенных и сверкающих, как в начале рейда, четыре часа назад.