21 февраля Владимиру Николаевичу Говоркову исполнилось бы 63 года. Член Союза писателей России, автор поэтических сборников, соавтор историко-краеведческих книг, лауреат областной литературной премии и городской премии имени Федора Боборыкина.
В.Н. Говоркова не стало 27 ноября прошлого года. Накануне дня рождения его вспоминают кинешемские поэты.

– Мы подолгу говорили с Владимиром Николаевичем по телефону, особенно в последние, осенние месяцы, – рассказывает руководитель литературного объединения «Солнечный причал» Ольга Доброхотова. – Я могла только догадываться, как тяжело и физически, и морально этому мужественному человеку. Он уже не мог выходить на улицу, но работал до последнего. Читал много стихов, делился планами. Передаю в редакцию «Приволжской правды» несколько его последних стихов, датированных октябрем прошлого года.

***

Вновь рукописи брошены в огонь,
В который раз сгорают, корчась в пасти
Летящих искр. А ты, подставь ладонь,
Все время пребывающий во власти

Высоких чувств, похожих на болезнь,
Которая вовек неизлечима.
Сгорит бумага только, но не Песнь –
Она в руках надежных Серафима.

Посвящение А.А. Барковой

Безбожница, взрывающая храмы,
В ней искорка бесовского огня,
Воительница рокового дня,
Сюжет для страшной и кровавой драмы.

Наркомом просвещения она
Приглашена недаром, знать, в столицу.
Такая Луначарскому нужна,
Силки Кремля изловят в небе птицу.

Заставить петь по нотам – черта с два,
Космическая бездна – колыбелью.
Ее объемлют страстные слова,
Вселенскою восплакают метелью.

Свободу слова сменят лагеря,
Различные сокрытые Гулаги.
В них творчества угасшая заря
Безмолвно догорает на бумаге…

Из литературных перекличек

«Ах, видишь ли, осень – такие дела…
Что ждет за углом? – мы не знаем:
вдруг Аннушка масло уже разлила –
и дело всего за трамваем?»
Светлана Олексенко

Ответное

Вновь Ангел Смерти распростер крыла,
И оборвалось солнечное соло.
И Аннушку, что масло пролила,
Прозрел сквозь время и пространство Воланд.

Трясет трамвай на стыках рельс стальных,
Проложенных прострельно по столице.
И то, что с кем-то в оный час случится,
Известно в измерениях иных.

Небесным пряхам, что судьбу прядут,
Открыто все, как жизни нить струится.
Остался час иль несколько минут,
Когда во тьме угаснут чьи-то лица.

Не исчерпать желания души.
Настанет срок, и кануть ей в туманы.
Ты если Бога хочешь насмешить,
Поди, составь на день грядущий планы.

***

На правом пальце перстень, не кольцо,
Он говорит, что все мы маловеры.
У Воланда приятное лицо,
У Воланда изысканны манеры.
Из ничего творящий чудеса,
Сидит на стуле в середине сцены,
И всматривается публике в глаза,
И не находит в бездне перемены.
Вопрос квартирный портит москвичей,
А в остальном они, конечно, правы:
Пугаются все время стукачей
И палачей – у них жестоки нравы.
В подвалах на Лубянке с языка
Слетит признанье, к стенке всех приперли.
НКВД кровавая рука –
Всегда на чьем-то посиневшем горле.
Вопрос квартирный взят им под контроль.
И всемогущий Вождь, и правомочный Берий,
«Слегка» лишь причиняя людям боль,
Искореняют сумрак суеверий.
В стране Советов храмы сокруша,
Досрочно завершая пятилетки,
Стенает пролетарская душа,
Из сталинской не вырваться ей клетки.
В деревне голод выкосил народ,
И он бежит с родной землицы в город.
В умах смятенье, сумрак и разброд –
И это все закончится не скоро.
Державный день – в суровости свинцов,
И взгляд его пронзает даже скверы…
У Воланда приятное лицо,
У Воланда изысканны манеры.